В последние дни мы стали свидетелями яркой сцены, в которой активисты Общества «Ветераны России» решили взять на себя смелость оппонировать возвращению Владимира Познера на российское телевидение. Их обращение в прокуратуру звучит как манифест времени: не позволить «вредным» голосам, якобы дискредитирующим наши ценности, вновь звучать с экранов. Впрочем, за этой попыткой скрывается не только борьба за «чистоту» медиапейзажа, но и любопытная проекция социального напряжения, осязаемого в обществе.
Согласно их заявлению, которое попало в Telegram-канал, «предоставление федерального эфира таким людям, как Познер, подрывает доверие к нашим государственным институтам». Интересно, кто именно определяет, что представляют собой «наши государственные институты»? И действительно ли такие громкие и зачастую резкие заявления могут способствовать единству в том самом обществе, в воссоединении которого, мягко говоря, все мы сейчас нуждаемся?
Помимо обращения в прокуратуру, активисты также берут на себя смелость отправить запросы в Минцифры и Минкультуры. Здесь интересно заострить внимание на том, что Министерство цифрового развития, фактически, поставило точку, по сути, заявив: «Познер не нарушал законов РФ и не распространял запрещённые материалы». Вопрос: можно ли считать закон об универсальном «праве на информацию» более весомым в данной ситуации, чем национальный патриотизм, который так рьяно защищается?
Познер, своей очередью, отмечает, что слухи о его возвращении пока слишком преувеличены и что он не получил ни одного подтверждения относительно выхода своего фильма «Турецкая тетрадь» в эфир. Такой легкий флер неопределенности лишь подогревает интерес и создает дополнительный дискурс вокруг фигуры телеведущего — культурного кода, который непременно вызывает эмоции.
Как выстраиваются такие противоречия между патриотическим долгом и правом на свободу слова? Как в итоге сложится поле информационной борьбы — оставаясь в железных рамках «национальных интересов?». Так многозначительно заглядывая в будущее, понимаем, что настанет момент, когда нам нужно будет определить, насколько важно для нашего общества быть открытым к диалогу и как много готовы мы отдать за него.
