На днях Государственная Дума приняла законопроект, который не оставляет шансов многим детям из России на усыновление семьями, в которых разрешены медицинские процедуры смены пола. Поправки, внесённые в статьи 127 и 146 Семейного кодекса, бьют по рукам тем, кто считает, что семья может иметь разнообразные формы и модели, и что главное — это любовь, забота и поддержка, а не рамки, определяемые привычками.
Парламентарии мотивируют свои действия защитой традиционных ценностей, что, как всегда, звучит с ноткой риторики о «нападении Запада» на Россию. Интересно, что такие обращения лишь подчеркивают глубину непонимания современности. Аргументы о «губительной» политике Запада, ведущей к каким-то там извращениям и хаосу, к сожалению, вновь вытягивают на поверхность старые, но незабудимые мифы, которые, на мой взгляд, явно мешают конструктивному общественному диалогу.
Вячеслав Володин заявил, что в странах с прогрессивным законодательством, таких как Австрия, Эстония и Германия, отсутствуют возрастные ограничения для смены пола, и это никоим образом не способствовало улучшению социальной ситуации в России, в то время как в нашем славном Отечестве всё по-старинке: детей на усыновление можно подавать лишь «правильным» семьям, мимо которых из-за отсутствия конкретных общественных дискуссий проходит сам вопрос о том, как должны выглядеть отношения внутри ячейки общества.
Все это создает определённый диссонанс. Мы живем в эпоху, когда социальные и культурные нормами можно обернуть, как и многое другое, но каким образом это коснется жизни детей? И почему именно они становятся жертвами старых предрассудков — ведь именно детство должно стать основой для построения будущего общества?
Таким образом, законопроект, который подписан и отправлен в жизнь, не только ограничивает права, но и вновь ставит под сомнение возможность перемен, которые столь необходимы для реализации базовых прав на семью и любовь. Это порочная спираль, из которой нужно было выйти, но, похоже, мы вновь выбираем удерживать её.
Спрашивается — куда же катится наше общество, если в конце концов даже самые уязвимые его представители оказываются на обочине благих намерений?
