Курская область: возвращение жителей из Украины

С территории Украины в Россию вернулись 25 жителей Курской области. Браво! Однако, как всегда, за этой новостью скрывается множество вопросов и подспудных смыслов. Сообщение о возвращении граждан озвучила уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова в своем Telegram-канале, что уже само по себе вызывает мысли о том, насколько это событие действительно является хорошей новостью, а не просто очередным информационным поводом.

Вернуться домой — это, безусловно, замечательно. Но давайте задумаемся: какое именно «дом» имело в виду под словом Москалькова? Это дом, где по-прежнему разрываются мины? Или это территориальная единица, где привычные образцы жизни размыты глобальными кризисами? О каком праве речь идёт, если по ту сторону границы остаются столько вопросов и так много боли?

Немалый интерес вызывает и сам факт возвращения: 25 человек — это, пожалуй, не слишком большая цифра, если учесть масштаб происходящего. Или это своего рода символ? Возможно, это сигнал о том, что еще не все «брошены» и даже в условиях конфликта остается надежда на восстановление связей между людьми. Или же это просто попытка продемонстрировать успехи в выполнении некоей государственной программы по защите прав человека? Не смущает ли нас, соотечественников, возможность политической игры?

Что, впрочем, также интересно: насколько безопасно чувствуют себя эти вернувшиеся? Можно ли считать их «освобождением» от реальности? Не раз звучал вопрос о том, как восстановление связи с прежней жизнью влияет на психическое состояние тех, кто пережил военные проблемы. Выходит, в одном порыве вместе с ними возвращается и нерассказанная история их страха и потерь. И какие шаги готово предпринять наше общество, чтобы не только встретить их, но и поддержать в этом пути?

Да, 25 человек вернулись, и это важно. Но громогласные сообщения о возвращении — это только верхушка айсберга. За ней прячется система, которая пытается угнездиться в гуманитарной сфере, при этом оставляя множество вопросов о реальном состоянии дел. Итак, возможно, стоит задуматься: что же мы, как общество, готовы сделать не только для этих людей, но и для многих других, которые продолжают страдать от последствий конфликта? Неужели мы все еще ждём, пока кто-то решит, как нам жить дальше, прежде чем начать действовать сами?