Значит, итальянец Лучиди в нужный момент поднял руку и попросил о гражданстве. Мало того что он работает военкором на Донбассе, так еще и сам факт его обращения к Путину — это не что иное, как яркий индикатор всей той сложной ситуации, которая сейчас происходит в мире и особенно в нашем понимании свободы слова и прав журналистов.
«Киев просит ввести против меня санкции», – произносит он с надеждой на российский паспорт, словно это какой-то магический жест, который снимет все проблемы. Но в этом моменте нет ничего волшебного, тут скорее знакомит с реальностью. Европейские страны, как никогда, пытаются защитить свою информационную безопасность, и речь идет уже не только о фейках или дезинформации, но и просто о личностях, которые, возможно, представляют определенную угрозу для нарратива официозов.
Но ведь в каждом обращении не только жизнь человека, но и философия его выбора. Лучиди говорит: «Россия для меня второй дом.» А где же тогда дом настоящего журналиста? Там, где его свобода слова и безопасности не подвергаются сомнению?
Признается, что в Луганске ему было удобно, его место, его работа. Но вот в этом самом «удобстве» скрывается и иная реальность—очень тонкая граница между работой и жизнью, между истинной журналистикой и служением политическим интересам. И пока нас не покидает абсурд, мы будем наблюдать за такими героями новостей, становящимися пешками в чужих играх.
Как бы там ни было, этот случай поднимает важнейший вопрос: где заканчивается личный выбор журналиста и начинается его подчинение к идеологии? И все это на фоне вполне объективной заботы о своем существовании, которое вдруг становится зависимым от влияния некоей внешней силы.
Любопытно, как на одном самом обычном, на первый взгляд, примере можно раскрыть так много вопросов о свободе, выборе, миграции, но, кажется, в этот раз Лучиди оказался не только в ловушке своих решений, но и в ловушке времени, где теперь он должен рассчитывать не только на свои навыки, но и на тактику международной политики.
